Алекс Тарн

Когда-то история борьбы за Бирию была предметом общенародной гордости: ее изучали в школах, о ней рассказывали у костра вожатые-инструкторы детских и молодежных организаций, в ее честь совершались ежегодные массовые экскурсии и походы в канун праздника Пурим. Была – пока апологеты пост-сионизма и евреи-проводники арабского нарратива не оболгали и не испортили всё, до чего только могли дотянуться. Так уж получилось, что с некоторых пор пафос защиты своей земли не только вышел в Израиле из моды, но и стал казаться чем-то не совсем приличным.

Печально известная «Белая книга» 1939 года не только установила ограничения на алию, но и ввела так называемый «Земельный закон» (Land Transfer Regulations, 1940), который фактически запрещал евреям покупку земли в Галилее, Иудее, Газе и Северном Негеве. Этот запрет был тем более странным, что к тому времени евреям УЖЕ принадлежали значительные территории в этих районах, приобретенные в конце XIX – начале XX вв. компаниями барона Ротшильда. Большей частью эрец-исраэльные земли Ротшильда пустовали, но их юридический статус оставлял евреям законную возможность селиться в этих местах. Поэтому власти мандата не могли ничего поделать, когда, в ответ на «Земельный закон», евреи приступили к демонстративной реализации этой возможности – преимущественно на севере, в Галилее.

По сути, это были не полноценные поселения, для которых у тогдашнего ишува попросту не хватало людей и средств, а небольшие форпосты с десятком-другим парней из ПАЛЬМАХа. Помимо чисто символического, эти опорные пункты имели и реальное практическое назначение как промежуточные станции на сухопутном маршруте нелегальной алии. Начиная с августа 1944 года, было создано сразу несколько таких изолированных поселений (Бейт Кешет, Рамот Нафтали, Амиад, Мисгав Ам и др.), расположенных в самой гуще арабского населения. Одним из таких форпостов и была Бирия.

Вообще-то, первые упоминания этого еврейского городка, расположенного к северу от Цфата, встречаются уже в Мишне и Талмуде. В середине XVI века здесь проживал знаменитый рав Йосеф Каро, автор книги «Шулхан Арух». Позже место пришло в полное запустение и так, в виде пустоши, было выкуплено бароном Ротшильдом в 1895 году. Первую попытку возродить Бирию предприняли лишь в 1922-ом, но она закончилась неудачей вследствие активного сопротивления арабских соседей, которые составляли в округе подавляющее большинство (Цфат был в те годы преимущественно арабским). В январе 1945 года на эти земли была направлена молодежь из религиозных отрядов ПАЛЬМАХа – это и стало второй, более удачной попыткой.

Впрочем, в ту зиму речь не шла о сельскохозяйственном труде (если не считать таковым лесопосадки в рамках фонда Керен Кайемет): вместо обработки земли пальмахники возводили стены военного укрепления, способного отразить нападения арабских соседей. Помимо этого, молодежь занималась интенсивной военной подготовкой. Одной из тактических задач ребят из Бирии была защита еврейского населения близлежащего Цфата от погромов. Кроме того, форпост использовался как перевалочная база для нелегальной алии. Репатриантов переправляли пешими караванами из Сирии в долину Хулы, а оттуда – в Бирию, где они проводили несколько дней, привыкая к местным обычаям, к новой одежде (людям выдавали форму еврейских молодежных организаций) и нескольким словам иврита, которые нужно было заучить, чтобы хоть как-то сойти за старожилов. Затем новоиспеченные граждане Эрец-Исраэль отправлялись в следующий пункт назначения – Хайфу.

В конце февраля 1946 года отряд ПАЛЬМАХа атаковал базу Арабского легиона на горе Кенаан (к северо-западу от Цфата). Атака должна была обозначить символический ответ на акты арабского бандитизма, а потому выражалась в беспорядочном обстреле, без попытки захватить базу: немного постреляли и скрылись. Но британские власти решили преподать нападавшим хороший урок. Розыскные собаки, взявшие след, привели англичан прямиком к Бирии. 28 февраля власти провели тщательный обыск и обнаружили потайные склады оружия. 24 обитателя форпоста были арестованы и препровождены в тюрьму. Менее чем через неделю британцы объявили Бирию военной зоной – вплоть до особого распоряжения, что означало фактическое изгнание оттуда всех поселенцев, а не только арест тех, кто был замешан в борьбе против мандата. В поселке разместили военную часть, на дорогах выставили блокпосты; захват Бирии сопровождался уничтожением посевов и вырубкой лесонасаждений.

Первая в истории конфискация британцами законных еврейских земель вызвала сильнейшую волну возмущения во всем ишуве. С точки зрения руководства Еврейского Агентства, этот случай был ни больше, ни меньше, чем прецедентом, пробным камнем в общем процессе борьбы за независимость. Уступить без боя означало в этой ситуации смириться с дальнейшими конфискациями. Надежд на удачное вооруженное противостояние с регулярной британской армией практически не имелось, поэтому остановились на методах массового мирного протеста. В Хайфе, Тель-Авиве и Иерусалиме прошли всеобщие забастовки и митинги. Но главная акция была намечена на середину марта – под прикрытием ежегодного молодежного похода на Тель-Хай, который традиционно проводился тогда в канун праздника Пурим (пост Эстер) в ознаменование годовщины героической гибели Йосефа Трумпельдора и его товарищей в 1920 году.

В ночь с 13 на 14 марта от 2 до 4 тысяч молодых людей, съехавшихся со всей Страны, несколькими пешими колоннами двинулись в сторону Бирии. С собой они несли палатки, провизию, доски и рабочие инструменты. Прибыв на место с первыми лучами солнца, они немедленно принялись под изумленными взглядами застигнутых врасплох англичан разбивать площадку для нового поселения – Бирия-Бет. Над одной из палаток взвился бело-голубой флаг со звездой Давида. Власти поначалу бездействовали, но к вечеру, когда на месте остались лишь около 150 поселенцев, Бирию-Бет окружили большие армейские силы в сопровождении броневиков. После того, как евреи отказались добровольно покинуть землю, их силой (сопротивление оказывалось только пассивное) погрузили на военные грузовики и отправили в Тверию. Только что засеянные участки были вытоптаны, саженцы выкорчеваны.

В ту же ночь Хагана организовала новый поход. Из тысяч участников предыдущего марша в Рош-Пине и Цфате еще оставалось несколько сотен молодых людей, не успевших разъехаться по домам. На рассвете 15 марта они двумя колоннами снова поднялись на гору. Англичане, полагавшие, что с сопротивлением покончено, и потому оставившие там считанное число солдат, опять были застигнуты врасплох. На их глазах рядом с Бирией и Бирией-Бет в течение нескольких часов была построена Бирия-Гимель. Следующие два дня прошли под знаком притока новых поселенцев – слава о Бирии уже гремела по всей Стране. Из Цфата молодым людям доставляли провизию и воду. Одновременно в Цфат прибыли люди из руководства ишувом для переговоров с британцами. В результате бесед власти пошли на попятный, дав разрешение на присутствие 20 поселенцев «с целью сельскохозяйственных посадок». Это известие было воспринято ишувом как победа: еврейская Бирия осталась на карте! А всего несколькими месяцами позже, в июне 1946-го, британские солдаты окончательно покинули гору.

Натан Альтерман лично участвовал в походе, один из организаторов и командиров которого, Йосеф Авидар был его близким другом. Вернувшись домой, он написал стихотворение, перевод которого приводится ниже. Невозможно избавиться от ощущения, что этот текст написан в наши дни про нашу «молодежь холмов» и про тех, кого сегодня изгоняют из Амоны псы Нетаниягу и Либермана.

Он на землю упал, распластавшись на ней,
острым взглядом блеснув, как кинжалом.
И земля, одичавшая россыпь камней,
обняла, обхватила, прижала.

Понагнали солдат из чужого полка –
растащить два прижавшихся тела,
но седая земля своего паренька
отдавать ни за что не хотела.

Он лежал неподвижно, упрямым пластом,
безразличный к словам и насилью,
а земля защищалась шипами кустов,
отбивалась камнями и пылью.

Трижды силой его поднимали с земли.
Трижды вновь опускали обратно.
Будто справиться люди никак не могли
с притяженьем, возросшим стократно.

Трижды парню грозили мечом и числом.
Трижды болью пытали и страхом.
Трижды падал земли каменистый заслон.
Трижды вновь поднимался из праха.

И сказали вокруг: «Мы прошли сквозь войну,
через реки, столицы и храмы,
но нигде не встречали такую страну,
что цеплялась бы так за абрама…»

И когда отступившись, ушла солдатня,
он не скрыл облегчённого вздоха:
«Хорошо, что они не стреляли в меня,
а иначе бы кончилось плохо».

Усмехнулась земля: «Ошибаешься, сын.
Если б пули твой лоб раздробили,
ты тем более стал бы навеки моим
в материнской, утробной могиле».

https://www.facebook.com/aleks.tarn.1/posts/10210117261902408