Элиша Йеред, 7 канал, перевод Хроники Иерусалима

Что происходило здесь до сих пор и что происходит сейчас в судьбоносной борьбе за заселение Иудеи и Самарии.

«Скажите, почему вы не действуете согласованно с системой безопасности, как в случае с разрешенными фермами? Разве не лучше избежать всех столкновений и хаоса?» и «В чём вообще разница между фермами («хавот») и форпостами (автор называет их «холмами» — «гваот» — Прим. переводчика).

Я часто слышу эти вопросы, поэтому, похоже, пришло время углубиться в детали поселенческих движений в Иудее и Самарии и попытаться разобраться, чем они занимаются. Прежде чем начать, нужно подчеркнуть, что важно и то, и другое. Все, и первопроходцы форпостов и жители ферм — дорогие и самоотверженные евреи, любящие свою землю, и, несмотря на существующие порой разногласия, они поддерживают между собой тесное сотрудничество в самых разных областях. Более того, существует некий «континуум», размывающий границы между различными поселенческими движениями, и не всегда возможно указать на какую-либо одну точку и однозначно связать её с единственным из движений. Но чтобы понять основные принципы каждого такого движения и, прежде всего, его роль и силу, мы намеренно сосредоточимся на различных крайностях.

Начнём с краткого обзора этапов деятельности поселенческих движений со времени их возникновения и до наших дней.

Между «жителями холмов» и поселенческим руководством вкупе с движением Амана существовал давний спор о том, что решит судьбу Иудеи и Самарии. Руководство утверждало, что массовое заселение, в полмиллиона человек, согласно установленному тогда целевому показателю, обеспечит здесь еврейский контроль. Основатели форпостов, в свою очередь, объясняли, что даже если здесь поселится миллион жителей и вчетверо увеличится количество существующих поселений, но если они будут интенсивно строить исключительно внутри своих заборов, то эти поселения быстро превратятся в анклавы внутри «палестинского государства». Иными словами, что важнее: количество дунамов или количество людей. Я не очень стар, но мне всё же «посчастливилось» наблюдать своими глазами этот спор, начавшийся ещё при моих родителях и порой сопровождавшийся презрением и пренебрежением к жителям форпостов, пока реальность наконец не победила. Первые форпосты, которые недавно были переименованы в «молодые поселения» (а их жителей называют еще «молодежь холмов» — Прим.пер.), родились из мировоззрения, что необходимо занимать землю Иудеи и Самарии (так же, как это делали первые сионисты до создания государства, основывая сельскохозяйственные поселения на прибрежной равнине, в Негеве и Галилее — Прим. пер.).

Первая волна поселений на холмах, организованная Аври Раном, Роненом Аруси, Патти Тором и другими, которые со временем стали основателями поселков, сошла на нет с началом второй интифады (арабского восстания 2000 года — Прим.пер.), оставив после себя пустое место и огромный объём работ. Общественное возмущение, последовавшее за насильственным изгнанием жителей и сносом Амоны (2006 г.), сумело возродить дух пионеров среди народа Израиля и, прежде всего, породило сильное желание совершить прорыв, который остановил бы череду отступлений.

Так были созданы такие организации, как «Молодёжь за Землю Израиля» под руководством учеников раввина Левингера, которые начали укреплять свое присутствие по всей Иудее и Самарии. Лозунгом было — прорыв границ поселений. Многие форпосты возводились иногда всего в нескольких сотнях метров от забора соседнего поселения, но даже из-за них велась «мировая война». Правило было известно всем: когда «осада» будет прорвана, пусть даже в виде форпоста, примыкающего к забору, остановить выход поселенцев за ограду будет уже невозможно. Этот период борьбы, длившийся почти десятилетие, сам по себе достоин отдельного рассказа хотя бы потому, что его активисты продолжали верить и настаивать, несмотря на препятствие, чинимые государственной властью. За это десятилетие были предприняты десятки попыток основать форпосты, но тех, кому удалось удержать территорию надолго, можно пересчитать по пальцам. Изнурительная война, которую вели различные ветви власти государства против любых попыток первопроходцев поселиться за пределами ограды существующих поселений, была безумием по любым меркам. Спецназ проводил рейды днем и ночью, были ежедневные разрушения, аресты, административные задержания, конфискации личного имущества и многое другое. В результате их деятельности почти на каждого активиста тех лет сейчас заведено не менее 30 уголовных дел и множество совершенно безосновательных арестов. Иногда холм подвергался интенсивной кампании преследований с первого дня своего основания и разрушался, другие проявляли упорство и умудрялись сохранять еврейское присутствие там год или два, некоторым удавалось и дольше.

Однако, как и в любой упорной борьбе, в бетонной стене государственного сопротивления со временем начали появляться трещины. Это началось около девяти лет назад, параллельно с осознанием важности контроля над открытыми территориями и распространявшемуся убеждению, что «молодёжь холмов не сломить». Беспокойство в силовых структурах усиливалось, учитывая рост поддержки форпостов, расширение круга участников и рост активистов на местах. И, как будто этого было недостаточно, меры преследования жителей форпостов, которые ранее вызывали безразличие у большинства жителей Иудеи и Самарии, уже начинали вызывать растущую критику.

Что обычно делает Государство Израиль с деятельностью, которую невозможно искоренить? Пытается ли оно перенаправить её в более удобные и легко сдерживаемые направления? Что делает полиция, если стало известно, что 200 000 человек планируют перекрыть главную дорогу? Полицейские как можно скорее свяжутся с организаторами и попытаются договориться: перекройте вместо этого второстепенную дорогу или, если главную, то на короткое время, а мы не будем вам мешать. Невозможно искоренить ХАМАС? Мы попытаемся откупиться от него и одновременно укрепить ФАТХ. Конечно, они тоже время от времени становятся террористами, но это более терпимо.

Новая модель закрепляться на земле с помошью форпостов была разработана совместно с представителями поселений, которые увидели в этом благоприятную возможность. Новые форпосты будут время от времени утверждаться за пределами оград поселений, но только в определённых местах. Был установлен ряд неофициальных критериев для форпостов, которые система согласилась терпеть: конечно, только на государственной земле, а иногда даже в пределах границ поселения, которое расположилось на части территории внутри своей ограды; только одна семья, только временные сооружения, такие как мобильный дом или палатка, и, как правило, только в малонаселённых и менее конфликтных местах, таких как долина реки Иордан и другие периферийные районы. Некоторым из этих форпостов также не удалось достичь полного соглашения с властями, и им несколько раз предлагали свернуть свою деятельность и переехать в другое место в регионе, но через определённый период им был дарован долгожданный покой. Так, по сути, родился проект «разрешенных ферм», который развивался с годами.

В то же время жители форпостов продолжали действовать в Иудее и Самарии, и спустя много лет наконец добились первых успехов на местах. Я никогда не забуду наше волнение, когда первые семьи присоединились к нам после восьми лет, в течении которых здесь жили одни только молодые ребята.

В прежние годы проживание семьи на форпосте было только мечтой, поскольку частота эвакуаций и тяжёлые условия того времени просто не позволяли этого. Если упрямые и опытные молодые люди едва держались на плаву, о проживании семей не могло быть и речи. Но и это изменилось: по мере роста поддержки форпостов преследования стихали, условия улучшались, и отважные семьи наконец смогли сделать долгожданный шаг. Со временем форпосты превращались в тыловые районы, которые постепенно обустраивались и становились небольшими поселениями, а вместо них появлялись новые форпосты на стратегически важных местах.

Можно набросать эволюцию, которая покажет, насколько далеко расширялась система форпостов из года в год. Всё начиналось с «войны на истощение» в любой точке за пределами ограды поселений, потом перешло к «Вы рядом с существующим поселением? Ладно, только не заходите вглубь», продолжилось «Главное, чтобы вы находились на государственной земле, где бы она ни находилась», быстро превратилось в «Ладно, это касается и приграничных участков», после упорной борьбы перешло к «Главное, чтобы вы находились в зоне C, а не в других зонах», и сегодня находится где-то в районе «Можем принять ваше нахождение в Зоне B, но „без трений с арабами“». Надеюсь, скоро мы увидим поселения около городов, из которых мы вышли по соглашениям в Осло.

Соответственно, по мере того, как форпосты и фермы, не получившие официально разрешения, прорывались вперёд и фактически расширяли границы допустимого, система была вынуждена освободить больше пространства действий для уже официально одобренных ферм, которые этим прекрасно воспользовались. В это время вызвало общественный резонанс раскрытие плана Файяда (план руководства ПА 2009 года захватить все государственные земли и открытые районы между городами и поселениями и создать территориальную непрерывность на всей территории ПА для создания палестинского государства вопреки позиции Израиля — Прим.пер.). Общественные настроения, неустанное продвижение форпостов и привлечение к этой проблеме сочувствующих элементов в силовых структурах дало возможность фермерам получить всё больше и больше свободы для более масштабных действий. Если сегодня взглянуть на то, что фермы способны делать официально и при поддержке системы, то, несомненно, такое ещё десять лет назад не снилось им даже в самых сладких снах.

Если на мгновение оглянуться назад и перенестись на расстояние, пройденное поселениями за последнее десятилетие, то окажется, что форпосты, которые начинались как преследуемый хутор, где живут трое молодых людей, превратились в поселения с 25 семьями и продолжают проникать в Зону Б. Фермы, которые начинались с одного скрытого от посторонних глаз трейлера, теперь гордо выходят на свет и пользуются официальной защитой армии. На местах между ними налажено плодотворное сотрудничество в различных областях: от помощи в инцидентах, связанных с безопасностью, и тушения пожаров до логистической поддержки и проведения общественных встреч для обсуждения идеологических вопросов и обмена опытом.

* * *

Пока что, похоже, всё идёт хорошо. Существуют два поселенческих движения, которые дополняют друг друга и вносят свой вклад на местах, каждое в своей области. К сожалению, это простое понимание пока не дошло до некоторых людей, которые не только не объединяют усилия для возвращения нашей земли, но и полностью отрицают существование новаторского движения «Форпосты и фермы». Причин тому множество: отсутствие дальновидности, монополизм, корыстное мышление или предвзятое восприятие. Причины разнообразны, и я не буду вдаваться в подробности, поскольку эта статья адресована не этим людям, а широкой общественности, любящей нашу землю.

Итак, вернемся на мгновение к вопросу, поставленному в начале статьи: почему сегодня, когда в огромных количествах строятся разрешенные фермы и поселения, мы продолжаем настаивать на переезде в неразрешенные места, что влечет за собой конфликты и выселения?

Прежде чем ответить на этот вопрос подробно, я приведу несколько цифр для понимания общей картины.

Согласно соглашениям в Осло, территории Иудеи и Самарии были разделены на три части: A, B и C. С точки зрения заселения, Государству Израиль осталась только Зона C, так что доля территории, переданной арабам, составила 40%. Эта цифра обманчива, поскольку, если убрать с карты долину Иордана, которая, по общему мнению, предназначена для израильской аннексии и в которой очень мало арабских деревень, и рассмотреть только Самарию, Иудею и Биньямину, цифры будут гораздо более тревожными. Если же рассматривать эти территории без долины Иордана, то окажется, что почти 60% сегодня находятся под контролем ПА. Стоит ли продолжать объяснения? После того, как мы исключим восточную и западную части этих территорий, граничащих с долиной Иордана или с центром страны, останутся грозные арабские блоки с островками здесь и там в виде зоны C. И это ещё не всё. Только половина Зоны C определена как государственные земли, так что в нашем распоряжении остаётся менее 20 процентов. Для ясности: на центральном горном хребте, который, согласно арабским планам, должен стать сердцем палестинского государства, заселить большую часть территории вообще невозможно, даже при нынешней политике поддержки со стороны правительства и главнокомандующего.

Понимая, что фронт действия постоянно продвигается вперёд, и что всё ещё существуют обширные районы, где необходимо закрепиться евреям, мы решили в последние два года сосредоточить наши усилия на прорыве следующего этапа — закрепиться на холмах Зоны B и мест, которые по глупости определяются как «частные земли палестинцев». Заселением и охраной государственных земель в Зоне C в настоящее время успешно занимаются разрешенные фермерские хозяйства, и поскольку они способны «выдержать огонь» и преодолеть первые препятствия, пришло время перейти к двум зонам, которые все еще находятся за пределами границ системы сдерживания. Мы начали с рассмотрения территорий Зоны B, на которых может быть осуществлен прорыв, с разработки планов поселений, а также формирования ударных групп, подходящих для таких сложных задач. Всего за последние четыре месяца нам удалось создать 7 стратегических поселенческих точек, а с учетом форпостов, выросших за последние два года, в Зоне B уже находится около 10 таких точек. Ожидается, что вскоре появятся новые группы. С нами сотрудничают и так называемые «неразрешенные» фермы, которые решили выйти за пределы установленных для них границ и бороться против арабского захвата земли без «белых перчаток».

Мудрость неевреев заслуживает доверия, говорится в Мидраше, и поэтому, если бы у официальных структур было хоть немного здравого смысла, они бы поучились у наших врагов тому, как наряду с деятельностью официальных органов правильно выстраивать плотное сотрудничество с неофициальными структурами, которые будут выполнять то, что им самим «по протоколу» делать нельзя.

На деле же, к нашему глубокому сожалению, ситуация далека от этого. Например, поселенческое движение «Амана», слишком поздно — трагически поздно — осознало важность заселения открытых территорий и начало поддерживать проект «разрешённых ферм». И сегодня «Амана» воюет против форпостов и передовых фермерских точек. Это проявляется не только в фактической поддержке решений, ставящих под угрозу жизнь активистов на местах, — но и в фактическом подталкивании командующего округом к проведению эвакуаций и разрушений в этих точках. И дело не только в «Амане». Некоторые главы советов тоже запутались и пытаются пресечь любые попытки прорвать границы, которые система установила в их районе.

Эта концепция опасна и разрушительна по многим причинам и может, не дай Б-г, привести к победе наших врагов. Прежде всего, по той простой причине, что реальность никогда не бывает статичной: либо ты продвигаешься вперёд, либо со временем отступаешь назад. В годы, когда заселение Иудеи и Самарии стояло на месте, нас раз за разом атаковали и «откусывали» куски — эвакуация Амоны, снос квартала в Офре, Натив а-Авот, Дрейноф и другие. Левые были максимально далеки от оборонительной войны — они спокойно и жестоко строили свои шаги. У Гражданской администрации (органа, подчинённого Министерству обороны и отвечающего за гражданское управление в Иудее и Самарии — Прим.пер.) не было новых форпостов для разрушения, и ресурсы надзора и принуждения естественным образом были направлены на прежние точки Ади-Ад, Эш-Кодеш, фермы и форпосты Ицхара. Всё просто: если на определённой границе прекратить борьбу, то лишь вопрос времени, когда придется от нее отступить. Поэтому, если бы «Амана» могла одним нажатием кнопки устранить десятки форпостов и передовых ферм, пострадала бы не только Земля Израиля — даже их собственные «разрешённые фермы» оказались бы под огнём сразу, как только фокус борьбы переключился бы на них.

И это — лишь самая простая, даже эгоистичная причина важности «неразрешенных» форпостов. Но всё намного глубже. Чтобы контролировать Иудею и Самарию, предотвратить создание «палестинского» государства и защитить существующие поселения, невозможно ограничиться лишь блоками поселений, несколькими полосами и «островками». Хотите, чтобы трасса 60 в Биньямине не стала бы такой же опасной, как проезд по арабской Хаварре? Тогда нужно заселять холмы, доминирующие над трассой, которые делятся между Зоной Б и якобы «частной палестинской землёй». Хотите защитить Офру и блок Шило от удушающей арабской застройки? И здесь вы столкнётесь с участками Зоны Б почти сразу за границей поселения. Понимаете срочную необходимость соединить территориально восточный и центральный Гуш-Эцион, шоссе 55 и 57 в Самарии, и блок Гофна с остальными поселениями Биньямина? Увы, но это не укладывается в текущие пределы «допустимого». Короче говоря, замечательно, что государство Израиль спустя десятилетия начало утверждать новые поселения, но как только вникаешь в детали — обнаруживаешь, что это еще очень далеко от удовлетворения реальных потребностей.

Но поскольку мы не циники, имеющие свой корыстный интерес, и не люди, зацикленные только на безопасности, мы не ограничимся оценкой поселений только с такой поверхностной точки зрения. Мы евреи, которые верят, что следуют путем, предначертанным Всевышним.

Земля Израиля — это гораздо больше, чем просто недвижимость или спорная территория, где нужно максимально развивать свои достижения. Это наследие наших отцов, святая земля, подаренная нам Всевышним, и нам не дано в какой-либо форме отказаться ни от единой её крупицы. Так учат мудрецы всех поколений, начиная с мидрашей, критикующих Авраама Авину за соглашение с Авимелехом и до плана «размежевания» в Гуш Катифе.

Вы можете сказать: «Это ни в коем случае не отказ от земли, мы имеем дело лишь с тем, что реально в данный момент». Недавняя история научила нас, что то, что не происходит на практике, забывается сердцем, и даже когда появляется возможность это осуществить, то она упускается, потому что на нее не чувствуется общественного спроса. Насколько активно религиозное и правое общество боролось против соглашений в Осло? Нет никого, кто бы не выступил против и не вышел бы на улицы. Но если бы вы заговорили с любым человеком, пусть даже с жителем Иудеи и Самарии, о заселении Зоны Б, реакция была бы такой же, как если бы вы предложили ему завтра же переехать жить на берег реки Евфрат.

И именно поэтому мы не вернулись в эти районы, хотя были тысячи возможностей объявить об отмене соглашений Осло. Из-за отсутствия общественного спроса то же самое произошло и на Храмовой горе, ключи от которой были переданы иорданцам через несколько часов после её освобождения, и в поселениях Гуш-Катифа, которые были вновь оставлены в ходе этой войны, включая северную границу, которую можно было бы заселить ещё год назад. Создатель вселенной, даровавший нам эту землю, ожидает, что мы не отдадим ни единого ее дунама, а когда мы это делаем — о чудо из чудес, — Он снова и снова открывает нам возможности, о которых мы и не мечтали.

Разумеется, не от каждого можно ожидать, что он будет стоять на передовой, и совершенно легитимно считать, что на данном этапе усилия стоит сосредоточить в другой сфере заселения. Но, как минимум, должно сохраняться уважительное отношение друг к другу. Необходимо ценить и поощрять тех, кто по собственному выбору покинул спокойную жизнь в устоявшемся поселении и отказался от удобного и налаженного пути действий, поставив себя под удар. Вы, конечно, можете говорить об анархии, обвинять жителей форпостов и фермеров-первопроходцев в «желании создать трения» и пытаться представить всё это как прихоть маргинализированной молодёжи. Но поверьте мне, и не спрашивайте, откуда я это знаю: никто не любит, когда его вышвыривают из дому, или когда приходиться голыми руками защищать свой дом от враждебной арабской толпы после того, как у тебя отобрали оружие.

Все же мы решились на это, несмотря на все трудности и проблемы, с грустью, но ясно мы сознаем, что нас могут не поддерживать даже люди из старых поселений. Молодые первопроходцы и идеологически мотивированные семьи, не дожидаясь просьб, встали на защиту нашей земли. Отсюда я обращаюсь к своим друзьям из различных движений. Не знаю, чувствуете ли вы где-нибудь там, на своем холме, ту огромную общественную поддержку, которую мы ощущаем в соцсетях и повсюду от народа Израиля, но я приветствую вас!

Элиша Йеред — один из лидеров поселнческого движения, житель поселка Рамат Мигрон в Биньямине, бывший парламентский помошник депутатата Лимор Сон Хар–Мелех.