https://www.facebook.com/gabriel.volfson/posts/2798274696858672

Два раза в жизни разговаривал с Геулой Коэн. Первый раз осенью 2005. Вскоре после размежевания, создания Шароном "Кадимы". "Я не буду давать интервью. Я люблю Арика и своего сына. Не буду", - сказала Геула Коэн. "Хорошо, но не на запись, по-человечески, вы можете объяснить, что произошло с Шароном?" – спросил. "Это очень просто. Арик патриот Израиля, настоящий патриот. Но у него никогда не болит сердце за Эрец-Исраэль. А когда у человека не болит сердце, он может быть где угодно".

Пять лет спустя она высказалась в поддержку сделки Шалита, вернее тогда еще не сделки, а идеи обмена. Я был в шоке. Позвонил. "Я все сказала на Решет Бет, можете взять оттуда". Вообще-то, ответ обидный, но на святых не обижаются. "А не на запись, по-человечески?" – повторил я трюк пятилетней давности. И услышал неожиданное. "Я не могу думать о том, что наш солдат у них в плену. У меня болит сердце".

Голосование за "Тхию" в 1992 было моим первым голосованием в Израиле. Они не прошли электоральный барьер, правый лагерь рухнул, пришел Рабин. Остальное Осло. Геулу Коэн справедливо обвиняли в развале правительства Шамира, но несправедливо в том поражении на выборах. Когда раввин Левингер и раввин Мизрахи создают каждый по партии и ведут спор о том, кто правый, а кто чуть более правый…Вскоре после тех выборов один будущий функционер существующей сегодня политической партии в разговоре со мной назвал Геулу Коэн разрушителем. Может быть. У нее болело сердце, и это диктовало политические шаги. Эпоха людей с болящим сердцем в израильской политике закончилась. И наступила эпоха Цахи Анегби.

Вечная память.