Учу в этом семестре самую тяжёлую группу в своей жизни.
Вообще говоря, ее не должно было быть. Но ни один университет с госфинансированием не хочет признаться, что ему некого, некого набирать в нынешних количествах - а наш ещё и поставил девизом, что занимается социалочкой. Да-да, это девиз нашего университета: "socialement engagé". "Вписываемся за социалку", пусть переводчики переведут литературно.
Так вот, в рамках этой самой социалочки, которой приходится заниматься, потому что не уменьшать же количество студентов и не сокращать же ставки, я учу людей, которые не поступили даже в наш университет. В надежде за год довести их до нормального уровня наших первокурсников.
Надежды из всей группы, насколько я понимаю, оправдают один мальчик и одна девочка. Ну и, возможно, ещё кто-то, кто на занятия не ходит. Мне хочется в это верить.
Ма-ма ми-я. Как я и говорю, такого я ещё не видела. Вопрос "чему равно 3x-1, если x=2" - очень сложный. "Сколько будет -3+3" - ещё сложнее.
Так вот, если во всем находить что-то хорошее, то это... познавательно. Люди нормально социализированы и выглядят психически здоровыми, но понимания того, что такое числа, у них нет совсем. И они пытаются вызубрить математику просто как набор магических правил. Правила получаются сложные и с большим ветвлением, и они очень, очень стараются все запомнить. Вот неравенства на сравнение с нулем, например. Если слева выражение, скажем, x-3, то ставишь точку 3, левее от нее пишешь минус, а правее плюс. А если там -x-3, то ставишь точку... Почему -3, а не 3, я не понял, мадам? Что сначала +, потом -, это я запомнил, а почему там ещё перед тройкой минус? Как это запомнить?
Ну, э, никак такими темпами.
Очень познавательно, да. Очень тяжело. Почти бессмысленно. Или совсем бессмысленно. Я ещё подумаю, куда деть этот жизненный опыт.
Comments (2)
Шел экзамен по какой-то дисциплине, кажется по юриспруденции. Советские студенты, почти поголовно «рабфаковцы», отвечали старому, благообразному профессору… От их косноязычия и безграмотности у экзаменатора разболелась голова, и он слушал молодых людей с закрытыми глазами. Настала очередь Ардова, который в самом начале своего ответа произнес латинскую цитату. На лице профессора появилась блаженная улыбка, он приоткрыл глаза, взглянул на моего отца и спросил:
— Вы — гимназист?
— Да, — отвечал Ардов.
— «Отлично», — сказал экзаменатор, — идите, идите… — И снова опустил веки, чтобы слушать очередного «рабфаковца».
Борис Иогансон. Рабфак идёт. 1928
Я так учил в Ариэле Питону.
Половина - совершенно нормальное образование, вторая половина - крышесносный пц.
Причём студенты - не только "двоюродные братья", но и наши с незамудрённым сознанием.