Я преподаю математику в Grace Church High School in Manhattan.

Как учитель, в первую очередь я должен служить своим ученикам. Но теперь моя школа потребовала, чтобы я занимался «антирасистским» обучением, которое на мой взгляд вредит ученикам и всем, кто хочет взрастить такие добродетели, как любопытство, сочувствие и понимание.

«Антирасистское» обучение заставляет учителей дифференцировать между учениками на базе расы. Более того, если у кого-то есть сомнения насчет этой педагогики, он должен поделиться ими только в рамках “Office of Community Engagement” где все вопросы ведут к одним и тем же ответам. Каждый сомневающийся ученик должен переделать свои взгляды в соответствии с принятой точкой зрения.

Я осознаю, что, подписываясь под этим письмом, я ставлю под удар не только свою работу, но и всю мою карьеру, так как большинство школ, как частные так и гос, находятся в тисках этой идеологии. Но видя то, как страдают мои ученики, я не могу молчать.

Играя на чувствах стыда и пользуясь заумной логикой, моя школа вынуждает учеников идентифицироваться со своей расой еще до того, как у них сформировалось индивидуальное чувство личности. Их вынуждают подгонять свои мнения под ортодоксальные понятия, которые ассоциируются с их расой и гендером, и минимизировать или отвергать индивидуальные ощущения, которые не ассоциируются. Одна группа учеников характеризуется как «угнетатели». В то же время у остальных, «угнетенных», культивируются зависимость, неприязнь и моральное превосходство.

Я поднял вопросы об этой идеологии на обязательном собрании «только для белых» учеников и преподавателей по Зуму. (Собрания проводятся на базе расы уже давно). Этот семинар был посвящен “self-care” и характеризовал «объективность», «индивидуализм», «боязнь открытого конфликта» и даже «право на комфорт» как присущие белому супремтизму. Я подверг это сомнению – превращение добродетелей в порок – и спросил, должен ли человек вообще определяться в рамках расовой идентичности. Я пытался показать ученикам, что они могут ставить под сомнение идеологические концепции, если они того желают.

Мои вопросы «сломали лед». Многие ученики и даже учителя задали целый ряд вопросов и предложили свои наблюдения.

Но потом, в нарушение школьных норм конфиденциальности, мои вопросы были озвучены за пределами семинара. Директор школы сообщил мне, что мои вопросы причинили «вред» ученикам, с учетом того, что эти темы являются «вопросами жизни и смерти». Я получил замечание за то, что «действовал как независимый представитель набора принципов / идей / верований.» (Переводчик: Здесь я немножко не верю своим глазам и привожу оригинал, чтобы потом не: “acting like an independent agent of a set of principles or ideas or beliefs.”)

И мне сказали, что тем самым я «оказал дурную услугу высшему добру и высшей правде». I failed to serve the “greater good and the higher truth.” (Переводчик: Пафос зашкаливает.)

Далее он сообщил мне, что я произвел «диссонанс у уязвимых и не сформировавшихся думающих учеников» и «неврологическое расстройство в жизни и системах учеников» ("neurological disturbance in students’ beings and systems”).(Переводчик: Это уже не просто пафос, это дикая дребедень, исходящая от директора престижной школы в Манхаттане.)

Также он добавил, что мои ремарки могут рассматриваться как харасмент.

Через несколько дней директор приказал всем школьным консультантам вслух прочесть всем учащимся публичное порицание моего поведения. Я шел по коридору и слышал эти слова из каждой классной комнаты. «…учитывая историю школ, где преобладает белое население, расизм совмещается с другими формами предрассудков (сексизм, классизм, дальше блюю), которые подрывают наши идеалы, и мы должны приложить все усилия, чтобы переделать эту историю». Мой контракт на следующий год обязывает меня участвовать в «восстановительных мероприятиях, проводимых Office of Community Engagement» для того, чтобы «залечить мои отношения с цветными и другими учениками у меня в классе». Детали этих мероприятиях остаются невыясненными – пока я не подпишу.

Я задал эти неудобные вопросы из чувства долга перед моими учениками, которые неоднократно подходили ко мне, чтобы выразить отчаяние от мозгопромыва в школе и боялись это сделать вслух.

По их словам, в стенах школы они никогда не могут ставить под сомнение основы нашего «антирасистского» учения, которое вытекает из Critical Race Theory. Я могу подтвердить их слова, когда я посещаю школьные собрания по вопросам расогендера. Я вижу, как ученики повторяют фиксированный сценарий допустимых ответов. Их хвалят, особенно когда они распространяют «теорию» на новые области; в то же время оказывается давление на тех, кто пытается смолчать.
Каждый ученик должен подписать “Student Life Agreement”, где они должны подтвердить, что «мы живем в мире, полном предрассудков», что они «обязуются посвятить себя распознанию и признанию этих предрассудков... и борьбой с ними» и признать «что они несут ответственность за невыполнение соглашения». В недавнем емейле среди учителей следующая рекомендация была встречена с энтузиазмом: «мы должны официально брать на учет учеников, которые, похоже, оказывают сопротивление культуре которую мы пытаемся установить.»

Я спросил, какую форму принимает это «сопротивление». Коллега привел примеры: «упорствование в идеологии colorblind» (т.е. считаете, что ко всем расам нужно относиться одинаково. Это ГРЕХ), «предложение, что все одинаково заслуживают уважение», «меритократия» и «просто молчание». Два года назад директор сказал, что если слова и образы воспринимаются как расистские – независимо от намерения – это как если бы кто-то пытался убить вас ножом или пистолетом.

Представьте себя учеником в этой атмосфере. Смогли ли бы вы усомниться вслух, особенно если вы никогда не слышали, чтобы это сделал учитель?

В прошлом году мои ученики выразили желание услышать альтернативные точки зрения. Я предложил пригласить Гленна Лоури, черного профессора, который не разделяет взгляды БЛМ. Администрация отказала: «обсуждение идей Лоури только собьет с толку учеников и разожжет споры». Директор предложил пригласить мейнстримного белого консерватора – чтобы не дай бог чиорные студенты не услышали, что черный профессор не согласен с идеологией, которую на них насаживают. Администратор сказал, что эти ограничения на самовыражение необходимы, чтобы оберечь учеников от вреда.

Я боюсь за учеников, которые хотят обсуждения более широкого диапазона мнений. Я боюсь за учеников, которые делились со мной, что учителя им делали замечания за «неудобные» взгляды.

Один из них пришел ко мне несколько недель назад. Он легонько постучал по двери в мой кабинет и оглянулся по сторонам, прежде чем войти. Он сказал, что пришел выразить мне поддержку моего выступления в семинаре.

Я сказал: "Спасибо, но почему ты так нервничаешь?" Он сказал, что боится, что кто-нибудь увидит, что он зашел ко мне в кабинет, и у него будут неприятности. Один учитель уже провел с ним беседу за то, что он выразил в классе консервативное мнение. Я сказал ему, что он смелый юноша и он должен гордиться своим поступком.

Я пожелал ему удачи и сел писать эту статью.

1. Автор статьи Пол Росси уже получил письмо от директора с просьбой «не приходить» в школу «для вашей же безопасности».
2. Образование в школе стоит $57K в год.
3. Пробил в Гугл автора: мейнстрим молчит. Нет такого автора, нет такого письма, нет таких новостей.

Оригинал: https://nypost.com/2021/04/16/nyc-private-school-tells-whistleblowing-teacher-to-stay-home/