Марсель Вестерлунд, специалист в области психиатрии и судебной психиатрии, рассказывает очень личную и яркую историю о том, каково было находиться в карантине, когда он вернулся на работу в Новую Зеландию. Если бы эта история была написана как пророчество до пандемии, она, вероятно, не была бы нигде опубликована, поскольку считалась бы совершенно невероятной.

Сидеть в изоляции, несомненно, изнурительно психологически и действительно может сделать здоровых людей больными.

В этой статье вы прочтете о том, что означает изоляция в почти военных формах для здорового человека.

Дважды - частично в 2020 г. и частично в 2021 г., я сидел по 2 недели каждый раз в специальном изоляционно-карантинном подразделении, т.н. MIQ (учреждение Министерства изоляции и карантина) в Новой Зеландии. В 2020 году меня заперли в отеле Novotel в аэропорту Окленда, а в 2021 году - в другом отеле на окраине Окленда. Каждый день новозеландская система стоит 2 миллиона новозеландских долларов из налоговых фондов.

В 2020 году все было несколько проще, поскольку правила карантина были введены на 6 месяцев раньше, а правила и ограничения имели более твердую форму.

Регистрация заезда осуществляется полицией, а выезд - военными. Контроль строгий. В частности, нанятые медсестры и обслуживающий персонал несут ответственность за взятие проб и ежедневный контроль любых симптомов у заключенных.

28 июля 2021 года нам поставили через 24 часа после заселения специальную отметку заключенных. Синяя лента вокруг запястья указывала, что нам разрешили пройти 50 минут внутри двойного забора под надзором охранников с камерами, полицией и военнослужащими.

Каждый день группа медсестер ходит и измеряет температуру тела цифровым способом на расстоянии и почти навязчиво спрашивает, кашлянули ли, простудились, не было ли диареи или других симптомов.

Ни один нормальный заключенный не сообщил о каких-либо симптомах. Причина заключалась в том, что они тогда рисковали попасть в еще более закрытый изоляционный блок, как представляющие собой потенциальную опасность для общества.

Тестирование ОТ-ПЦР (полимеразная цепная реакция с обратной транскриптазой) проводится на 1, 5 и 12 дни. Если тест положительный, вас переводят в еще более тяжелый блок. После этого вы лишаетесь контролируемых прогулок внутри ограждения.

Семьям не уделяется особого внимания, но взрослая пара с двумя маленькими детьми может проживать в небольшой комнате. Постепенно я заметил, как родителей все больше раздражало то, что в свободное время дети бегали по лужайке. Бегать было запрещено!

В информационных бюллетенях для гостей было четко указано, что физические упражнения опасны, поскольку потоотделение может увеличить риск передачи COVID. Сохранять дистанцию ​​2 метра было священным долгом.

За пределами изолятора площадью 8 м² всегда необходимо было носить маски, и, если маски не использовались должным образом, об этом немедленно сообщали сотрудникам частной охранной компании. Когда это не помогло, прибыла полиция. В какой-то момент после 10 дней изоляции в 2020 году полицейский любезно сообщил мне: "Если ты не наденешь маску как следует, я должен написать рапорт, и тогда ты получишь судимость. Ни ты, ни я этого не хотим!"

Я любезно поблагодарил его за понимание и продолжил свои интенсивные прогулки по 6-7 км внутри забора, где у меня было около 100 м, чтобы пройти туда и обратно. Во время моего второго изоляционного пребывания в июле-августе 2021 года я интенсивно ходил 7-8 км каждый день. Охранники устали от меня, но ничего не могли сделать, так как я не нарушал никаких правил. Я также намеренно шел под проливным дождем, чтобы вытеснить охрану. Вы быстро станете экспертом по психологической войне как заключенный COVID.

Вы можете ходить 50 минут в день под наблюдением частных охранных компаний, полиции и вооруженных сил, двойным ограждением от публики, камерами и в целом оскорбительным и снисходительным психологическим обращением. Необходимо позвонить и записаться на охраняемую прогулку. Если не повезло, времени уже не осталось, а значит и прогулки нет.

Через 5 дней после прибытия в изолятор В июле 2021 года внезапно пришла медсестра и отрезала мой синий браслет. Без тени жалости и понимания она сказала лишь коротко: "У пассажира самолета, которым вы летели, после прибытия в Сидней был положительный результат теста на COVID. Теперь мы должны еще раз проверить вас и других пассажиров, чтобы исключить заражение. Пока не получишь ответ на ПЦР-тест, ты больше не сможешь выходить на улицу".

Внезапно мне показалось, что я мысленно падаю. Я не мог встречаться с людьми. В детстве я жил в приюте Видкярра в Гетеборге и подвергался изоляции и психологическому насилию другого типа. Но внезапно невозможность подышать свежим воздухом или выйти на улицу снова стала угрозой моему духовному существованию. Потребовалась действительно сложная медитация, чтобы успокоить мой расстроенный разум.

Через 24 часа медсестра вернулась, а затем попыталась быть дружелюбной и подбадривать меня, когда я получил свою метку.

«Я договорилась, что вы выходите в пять часов, хотя на самом деле это не ваше время», - сказала она перед уходом.

Маски можно снимать при курении или вейпинге, и часто случалось, что люди начинали курить, чтобы иметь возможность снять маски и, конечно, иметь возможность дышать свободным воздухом без маски, которая блокирует и раздражает слизистые оболочки и дыхательные пути.

К 2021 году психологический настрой охранников явно изменился. Теперь они все выросли в своих ролях, и теперь между гражданскими заключенными и охранниками возникла невидимая стена. Теперь мы были военнопленными из-за вируса, который никто никогда не выделял в естественной среде.

Охранники частной тюрьмы были настроены на психологическое уничижение, и я относительно быстро заметил, как изменилось наше поведение как заключенных. Наша личность была стерта, и мы стали почти роботами в своем поведении. Каждая ошибка может привести к негативным последствиям. Это были «мы и они», и между заключенными и охранниками почти никогда не было разговоров. Круглосуточно за нами наблюдали охрана и сотни камер. Вот несколько реальных реплик охранников.

"Я вас спрашивал? Куда вы направляетесь? Вы коснулись рейки, теперь мне нужно ее почистить! Сэр! Вы идете против часовой стрелки, исправьте ошибку и идите по часовой стрелке! Скажи детям, чтобы они перестали бегать!
Потоотделение может переносить COVID, прекратите тяжелые тренировки!"

Это было похоже на тоталитарный кошмар. Скоро мы все проснемся, и жизнь пойдет как обычно. Проблема была в том, что мы никогда не засыпали. Вместо этого это сделало быстро массово формирующееся общество. Инфлюэнсеры, такие как шведский журналист Володарский, журналисты радио и телевидения, теперь все забыли значение дискриминации, исключения и даже лагерей смерти нацистов и Пол Пота.

Эти журналисты постоянно спрашивали, почему не придумывают дополнительных ограничений, пропусков вакцинации и изоляции непривитых. Год за годом жаждущие власти, коррумпированные и самовлюбленные политики стояли со своими так называемыми экспертами в бесконечных рядах пресс-конференций объявляя о новых ограничениях на действия. Простуда стала смертельной угрозой. Грипп чудом почти исчез. Внезапно политики и эксперты обрели смысл в своей жизни. Здоровые люди стали узниками закона.

Мы с одной женщиной-психологом разговорились еще в неволе. Она сказала мне, что будучи инвалидом была вынуждена отказаться от всей своей истории болезни, чтобы иметь возможность ходить на костылях и иметь более гибкий график для прогулок. Мы совместно написали правительству Новой Зеландии о психологическом срыве в лечении, так и не получив ответа. Мы начали унывать.

Некоторые теряют рассудок в изоляторах, и поэтому у них есть «группа психического здоровья», которая быстро берет на себя роль опекуна. Им поручается оценить, следует ли помещать заключенных на принудительную психиатрическую помощь в другие специальные отделения. На мой взгляд, принудительное лечение уже проводилось без учёта клятвы Гиппократа или Нюрнбергского кодекса. Ваше тело и ваше право больше не были вашими собственными.

Когда я посмотрел на свое помеченное запястье, я был поражен тем фактом, что не было никакой разницы между введением нацистами так называемого «Gesundheistpass» и желтой звезды для евреев и умственно отсталых в нацистской Германии. Теперь мы находились в положении заключенных лагеря в условиях медицинского фашизма в Новой Зеландии. Мы были беспомощны.

Я играл в гольф в комнате, используя драпировки в качестве демпфера для мяча. Иногда мой внутренний гнев хотел взорвать весь лагерь. Теперь я понял, почему плен может породить терроризм.

Я читал, выполнял множество обучающих программ для врачей в режиме онлайн, и я пытался поддерживать свой боевой дух с помощью йоги, медитации и физических упражнений. Я только отвечал "да или нет" на вопросы. Чтобы еще больше подчеркнуть ситуацию, я всегда называл себя заключенным 215, то есть номером моей комнаты - военным, полиции и охранникам. Я понимал, что это всегда раздражало, но давало психологическое преимущество. Было ли за их униформой чувство вины?

Когда меня освободили, я понял, почему мой дед работал непосредственно под руководством маршала Маннергейма во время Зимней войны в Финляндии. Он был экспертом в области выживания, и, возможно, именно поэтому я тоже специализировался на методах выживания. Я тихо поблагодарил за способность этих сложных курсов поднять мою душевную силу и моральный дух.

Изоляция прояснила новаторское исследование психолога Миллграма в 1963 году. Он показал, что обычные люди были готовы подвергать других невиновных испытуемых пыткам, то есть ударам электрическим током, чтобы изменить их поведение. Чего испытуемые не знали, так это того, что получателями электрического шока были актеры. Теперь я видел, как обычные люди быстро меняют свои роли охранников и медперсонала. Неужели они забыли сочувствие, сострадание и любовь?

К своему ужасу, я понял, как быстро эти охранники приняли психологию палачей. В этом ГУЛАГе, в котором постепенно усиливаются унизительные злоупотребления в отношении ни в чем не повинных мирных жителей, которым приходилось путешествовать, фашизм тоталитарного государства быстро стал доминировать в повседневной жизни.

За забором были те, кто спокойно созерцал концлагерь, но ни один человек не был готов снести систему, которая внезапно поднялась, как сталинское привидение, сквозь утренний туман.

Будет еще хуже.

Из шведского медицинского журнала Läkaruppropet, перевод Никиты Васильева.