Чему я только ни училась - полуторагодовые режиссёрские курсы, несколько литмастерских, всяко-разно о нарративах, театроведении, том, этом и другом. И так или иначе, рано или поздно разговор заходил о запрещённых приёмах и о том, на что имеет право автор. Со второй частью всё довольно просто: автор имеет право на что угодно, если он готов нести за это ответственность по самой высшей планке, а за что не готов - на то не имеет. А вот с первой частью - интересно.
Запрещёнными, с точки зрения моих многочисленных и никак не связанных друг с другом прекрасных без иронии учителей, являются приёмы, используя которые автор гарантированно спровоцирует читателя/зрителя на нужную ему эмоцию. А запрещены они, потому что это слишком легко, тут не нужно мастерство - только полное отсутствие вкуса и эмпатии. "Как же так?!" - спорили глупые мы - "Главное правило свободного творчества - никаких правил! Все гениальные произведения созданы теми, кто плевал на ограничения!" Мудрые учителя соглашались и великодушно разрешали нам использовать что угодно вообще, но только с того момента, как мы достигнем, хотя бы со своей точки зрения, уровня тех самых гениев. А пока - учитесь обходиться без убийства собачки. Это, кстати, первый из запрещённых приёмов.
1. Убийство собачки. Предположим, у нас заканчивается книга или сезон сериала, и нужно как-то гарантировать, что читатели/зрители будут ждать продолжения. Ну, или мы просто не уверены, что, в принципе, можем достаточно сильно зацепить аудиторию в рамках какого угодно формата. Нет ничего проще. Вводим в повествование милого зверька (для совсем отбитых - ребёнка или мать) и с особой жестокостью избавляемся от него в последней главе/серии/на последней минуте. Всё, проблема решена - мотивация героя очевидна, а аудиторию мы бросили на высшей эмоциональной точке коллективного "ааааах!"
А есть Джон Уик, где приём использован, во-первых, буквально, а, во-вторых, наоборот. Как сказал один мой приятель, это история о том, что к каждому сценаристу, решившему от нечего делать убить собачку, придёт бугимэн сделает такое "Бу!", что мало не покажется.
2. Улыбка смертника. Аудитория заранее знает, что главный герой обречён, поэтому воспринимает вообще все его действия как наполненные особым смыслом. Сравните: "Я успел зайти к моему другу, но он послал меня в жопу" и "Я успел зайти к моему другу за минуту до его смерти, но он послал меня в жопу". Вообще всё равно, кто эти герои, что там с ними произошло, каков контекст, но в первом случае - лёгкая размолвка, а во втором - нешуточная трагедь. Окрасьте что угодно смертью и лажайте сколько хотите - чем абсурднее, тем лучше. Герой может улыбаться, плакать, плеваться жёванной бумагой или петь арии - не важно, смерть всему придаст тот самый Особый Смысл.
А есть Однажды в Голливуде. Два с лишним часа мы смотрим на Шерон Тейт, точно зная, что она умрёт. Медленно, тягуче, любуясь каждым ласкающим её солнечным лучом, но не в состоянии забыть о том, что в следующем кадре вполне вероятно... А реветь зрители начинают на последних двадцати секундах, потому что она выживает. Вот это - катарсис.
3. Резкий звук. Всё просто, одни рефлексы. Если у человека над ухом достаточно громко и достаточно неожиданно всё равно что - он вздрогнет. А если очень громко и очень неожиданно - так, и подпрыгнет. А если ещё и в последнем кадре, да на фоне тёмного экрана, когда этому дурачку показалось, что всё закончилось - то и вовсе счастье.
А есть Ведьма из Блэр. Там весь фильм что-то трещит, шуршит, пыхтит, сопит и даже вскрикивает, но страшно становится, когда вдруг наступает тишина.
В принципе, я эти приёмы могу перечислять долго. Я даже писательскую игру однажды проводила - как использовать запрещённый приём, чтобы не было мучительно стыдно перед профессией. Но лучше я расскажу самый-самый большой секрет плохих авторов не важно чего.
Если вы ничерта не умеете, то берите самую болезненную тему из возможных. Идеально - ещё и такую, которая болит вот прямо сейчас, и езжайте по ней катком. Я вам гарантирую - что бы вы там ни намутили, это точно будет сильно. И ярко. И заметно. И вы станете знаменитым. Потому что когда человеку делают больно, он кричит. И нет ничего удивительного в том, что кричит он имя того, кто это сделал.
Comments (3)
ну, скажем, запрещеннык они не потому что ими пользоваться слишком просто. скорее потому что они не работают.
в плрхом фильме с убитой собачкой запомнят только собачку
Запомнят "какой трогательный фильм". Чтобы понять, что ты ничего больше из этого фильма не запомнил, надо быть более "квалифицированным" зрителем.
запомнят как фильм, который не будут пересматривать, потому что помнят только собачку. Несколько лет назад это была важная статья доходов.
не будут рекомендовать, потому что сложно объяснить о чем речь.
В общем если был шанс делать себе карьеру на запрешенных фильмах так бы делали многие.