Те, кто следил за Делом Задорова, помнит видеозапись одного из первых допросов, где один следователь говорит другому (пользуясь тем, что Задоров не понимал иврит): "Указанное им время не совпадает со временем убийства - надо будет исправить время убийства в протоколе".

Примерно то же самое прокуратура пытается сделать и в Деле 4000 против Натаниягу: после того, как защита доказала, что, в указанное в обвинительном заключении время встречи Натаниягу с Фильбером, на которой, якобы, произошел преступный сговор, не совпадает с геолокацией смартфонов участников встречи, подана просьба о внесении исправления в обвинительное заключение - замена даты и времени на соответствующее геолокации. То есть - это уже система, метода. Как такое может происходить, в демократическом, правовом государстве - спросите вы? Никто не задавал подобных вопросов 30 лет назад, когда израильские суды ежедневно судили каханистов.

У меня, где-то в личном бумажном архиве, хранится обвинительное заключение, предъявленое мне, вместе с группой товарищей (Тираном Поллаком, Ашером Паланкером и Йехиелем Вильга, если память мне не изменяет). Обвинение было связано с инцидентом, произошедшим на улице Салах-ад-Дин в Иерусалиме, где, в помещении театра "Эль-Хакауати", проходила международная пресс-конференция лидеров ООП, Фейсала Хуссейни и Ханан Ашрауи. Мы прибыли на место и развернули на стоянке автомобилей рядом с театром плакаты "Палестинскому государству не бывать!". Этого оказалось достаточно, чтобы на нас набросилась группа арабской молодежи, а, вслед за этим, все журналисты и репортеры покинули пресс-конференцию и ринулись фиксировать происходящее на автостоянке. Наша цель была достигнута - пресс-конференция сорвана, наши плакаты попали в кадры хроники новостей. Сразу после этого, нас, избитых в ходе отчаяного сопротивления трем десяткам арабов, арестовала израильская полиция. Через несколько месяцев нам были предъявлены обвинения. Цитирую по памяти (такое не забывается): "Обвиняемые, в указанную дату и время, прибыли на территорию театра и спровоцировали массовые беспорядки. Указанные выше участники происшествия обвиняются в нарушении порядка в общественном месте, либо в нарушении границ частного владения".

На суд я явился без адвоката - настолько абсурдным показалось мне обвинение. "Пункты обвинения противоречат один другому - происшествие не могло состояться в общественном месте и в частном владении одновременно. Если следствие за несколько месяцев не сумело установить место происшествия - можно ли доверять остальным фактам, приведенным в обвинительном заключении?" - заявил я судье. Судья, Шуламит Дотан, заявила в ответ: "Если не удастся доказать, что происшествие было на частной территории - будем рассматривать версию общественного места". Я парировал: "А если не удастся ни то, ни другое, то на меня повесят преступление в любом другом месте?" Судья, снисходительно: "Не вносите это в протокол, иначе я буду вынуждена наказать юношу за оскорбление суда. Сядьте, юноша, и не усугубляйте свое положение".

В ходе судебного процесса, представитель театра так и не смог дать четкого определения статусу автостоянки - является ли она частью территории театра или общественной парковкой (а представитель мэрии, способный внести ясность в этот вопрос, в качестве свидетеля вызван не был, а я, по неопытности, и при отсутствии адвоката, потребовать этого не удосужился). Приговор звучал так: "Поскольку статус автостоянки, как частного владения не был ни установлен, ни опровергнут в ходе допроса свидетелей, обвиняемый признан виновным в нарушении общественного порядка и поведении, подвергающем опасности здоровье и безопасность граждан в общественном месте".

Ну, и знаменитое дело о сожжении мной красного флага напротив Биньяней аУма в Иерусалиме: суд отклонил мое заявление о том, что речь идет об акции политического протеста, в рамках демократических и гражданских свобод, и оставил рассмотрение дела в рамках уголовного. Единственные свидетели - полицейские, других никто не звал, хоть их и была масса - не смогли, в ответ на мои вопросы, точно определить, в какой именно точке площади перед зданием Биньяней аУма произошло сожжение, и никто из них момента сожжения не видел, а видел лишь обугленую палку в моей руке. Приговор судьи Шидловской-Ор звучал так: "Точное место происшествия значения не имеет, сам факт, что обвиняемый держал в руках нечто тлеющее является достаточным обстоятельстом для признания его виновным в деянии, подвергающем опасности окружающих" (Этот приговор, по моей аппеляции, и без дополнительного слушания, был отменен окружным судьей, Яаковом Базаком.)

https://www.facebook.com/lenskys/posts/10159990907709875